Для тех, кто решил СДЕЛАТЬ СЕБЯ САМ

Рубрика: Проза

МОЙ ПАПА

История жизни моего папы – Стёганцева Валерия Ивановича, записанная мною,
его сыном Стёганцевым Андреем Валерьевичем частично с его слов и слов его
родственников, частично на основе моих личных наблюдений и умозаключений.

Мой папа при жизни любил шахматы, командировки и фантастику (может быть и сейчас любит – я не знаю точно, как он там). Но больше всего он любил работать на ЭВМ и учить этому других людей (в одной из поздравительных грамот от Академии Наук сказано, что он за свою профессиональную жизнь прочитал двадцать три тысячи сто пятьдесят семь лекций!). Он работал в Вычислительном Центре Академии Наук СССР – форпосте советского программирования. Очень любил свою работу и свою ЭВМ. ЭВМ занимала две комнаты, а у него самого была всего одна, да и то в коммуналке со злыми соседями. Но он не унывал, несмотря на злых соседей, просто иногда ночевал на работе.

В молодости папа был чемпионом института по шахматам и штанге, но когда он женился на моей маме, это ему не сильно помогло: они быстро расстались, и тридцать лет я его не видел, пока сам не разыскал по справочной. У меня нет к нему претензий: теперь я и сам знаю, что создать счастливую семью – это сложнее, чем взять рекордный вес или выиграть партию у гроссмейстера (причем, делая это одновременно)… Но все-таки жаль, что так получилось — ведь в нашей жизни (и моей, и его, и мамы) все могло бы быть совсем по-другому.

А может, и не могло бы – как говорится, карма… Его собственная семейная история довольно трагична. Его мать, которую он очень любил, погибла под Ржевом, когда ему было пять лет. Война. Голод. Холод. Немецкая оккупация. Он остался один с девяностолетней бабушкой. После войны жил у тетки. Фактически его воспитала двоюродная сестра. Строгая. Отца своего в детстве он тоже толком не знал – его отец перед войной уехал на Колыму мыть золото, а вернулся через десять лет уже с мачехой. Мачеха любила работать в огороде, а моего папу не любила и не понимала: «Ничего не делает, только книжки читает!». В конце жизни он обмолвился, что даже в оккупации ему было легче. Поэтому, доучившись до 7-го класса, он поступил в техникум, а потом сразу в институт, чтобы можно было жить в общежитии.

Ну и как с такой кармой строить счастливую семью?! А психологических тренингов и расстановок по Хеллингеру тогда еще не было. Он всю жизнь тосковал по своей матери. Рисовал ее портреты карандашом «Кохинор». Рисовал по памяти, но больше «по фантазии». Он даже придумал в свой паспорт вписать не только отчество, но и «материнчество», а также обе фамилии – и отца, и матери. Но отдел ЗАГС почему-то не пошел ему навстречу.

Имя, которое он хотел вписать в паспорт, было действительно немного странным: Валерий-Демиург Иван-да-Мария Стёганцев-Смирнова. (Демиург – был его творческий псевдоним, Мария Смирнова – его мать, Иван Стёганцев — отец.) Отчаявшись поменять паспорт, он стал этим именем подписывать свои научные работы и изобретения, которых за всю жизнь у него накопилось аж тридцать семь. Хватило бы на пять диссертаций, но почему-то не сложилось – скорее всего, заленился.

А еще сотрудник папиной лаборатории и его ученик Леша Пажитнов придумал Тетрис. Тетрис продали американцам, а всем сотрудникам и руководителю лаборатории выдали по тысяче долларов – большие деньги по тем временам! На свою квартиру папе этих денег не хватило, и он добавил их на квартиру своей любимой женщине. (И он, и моя мать быстро нашли себе новых любимых, по крайней мере, как им тогда казалось — любимых.) Но, купив квартиру, папина любимая почему-то быстро стала Бывшей Любимой. Но папа не грустил – ведь у него оставалась комната в коммуналке (хоть и со злыми соседями), а главное – лучшая в мире ЭВМ «Мир», а также командировки, походы, фантастика и шахматы.

Но в связи с Перестройкой папин любимый Мир неожиданно отменили (мир отменили!). Отменили и командировки, и АЛГОЛ — был такой крутой по тем временам язык программирования, в котором папа был крутой специалист. Язык АЛГОЛ не помог ему найти новую работу, а другие языки он знал посредственно. Хотя надо отдать ему должное — пытался учить, одно время даже торговал на рынке шапками. Но получалось плохо (это вам не АЛГОЛ, да и возраст уже). А до пенсии оставалось еще четыре года! Пришлось пойти работать сторожем в детский сад, научиться пить пиво и завести собаку – вроде стало полегче…

Но злые соседи не любили собак и сдали папу в психушку, а собака тем временем куда-то пропала. Папа нашел себе еще одну собаку. История повторилась. На время он прописался в больнице имени Ганнушкина. Строгая сестра решила ему помочь – пробила ему диагноз «шизофрения»: папе дали пенсию по инвалидности. Но с шизофренией не только в космонавты не берут, но также и в сторожа. Остались пиво, шахматы и фантастика (из старых – Стругацкие, из новых – Лукьяненко). Да еще успехи сына, который неожиданно нашелся и даже начал иногда брать его к себе домой.

Но тут рак прямой кишки и как-то стало не до пива и не до шахмат. А потом даже и не до фантастики. Сначала ходунки, потом памперсы (не зря говорят «что старый, что малый»). Запоры, поносы, кровотечения, ночные боли, стоны, грязные простыни, запах… Невестка то кричит, то плачет. И с каждым днем все труднее просыпаться. А потом Царицынский хоспис и все как-то очень быстро закончилось… Хорошо, что успели приватизировать комнату — не досталась злым соседям.

А умер он тихо, без мучений – просто остановилось сердце. Последние дни уже не приходил в себя – лежал полупрозрачный и неподвижный. Правда, даже без сознания он крепко держался за ограждение кровати – возникало впечатление, что он куда-то летит и боится упасть. Накануне смерти я у него был. Сидел у кровати, держал за руку. И хотя врачи сказали, что он уже вряд ли придет в себя, мне очень хотелось с ним попрощаться. И я сидел, держал его за руку, иногда гладил по голове. И в какой-то момент он вдруг открыл глаза, увидел меня и слабо улыбнулся — узнал. После чего закрыл глаза и снова ушел внутрь себя. И все. Через три дня мне позвонили и сказали: «Ваш отец скончался». (Что характерно, умер он 1 сентября — в День знаний.)

И вот жизнь окончена. Каков итог? Остался сын (а где-то еще один) и восемь внуков и внучек, которые носят фамилию Стёганцев. Осталась приватизированная комната в квартире со злыми соседями. Остался Тетрис и тридцать семь статей и изобретений (в основном про ЭВМ «Мир», про которую знают сейчас только специалисты). Остался организованный им шахматный клуб. Осталось поздравление учеников к его 50-летнему юбилею, начинающееся со слов «Наш верный друг и учитель!». И скромная могила на Перепечинском кладбище на участке 9-а.

Много это или мало за семьдесят три года жизни? Не знаю – смотря, с чем сравнивать.… Но в любом случае это решать ему, не мне – ведь это была его жизнь. А с моей точки зрения, самое главное, что он оставил – это сына Андрея (то есть меня), и историю своей жизни, которую он прожил как смог, а я как смог понял и записал. Записал сегодня вечером, сразу после похорон и поминок – пятого сентября 2009 года.

Постскриптум

Так случилось, что папа в моей жизни появился относительно недавно и относительно ненадолго. Называть его папой я научился, только когда он уже слег – до этого он был для меня Валерий Иванович. Но пусть ненадолго, но папа у меня все-таки появился (как сказала одна моя знакомая: «Ты его обратно в папы взял»). По крайней мере, умер он для меня скорее папой, чем Валерием Ивановичем.

Сразу после сообщения о папиной смерти я написал небольшое стихотворение. Скорее как средство самотерапии – с художественной точки зрения оно показалось мне слабым. Но сейчас, написав и перечитав историю его жизни, мне захотелось свой рассказ закончить этим незатейливым стихотворением. Вот оно:

ВСТРЕЧА
(на смерть отца)

Смерть приходит, как сон,
Как туманный закат.
Легкий призрачный звон,
В белых яблоках сад.

В тонких венах рука.
«Здравствуй!», тут же «Прощай!».
И уносит река
В зачарованный край.

Жизни тонкая нить
Рвется, тихо звеня.
— Ты меня извини!
— Извини и меня…

То ли плачет свирель,
То ли трубы трубят.
Твой веселый апрель
Не дождется тебя.

Уплывут корабли,
Опустеет перрон,
Лица тают вдали
Смерть приходит, как сон…

05.09.2009

СКАЗКА ПРО ЖЕНЩИНУ И МУЖЧИНУ, А ТАКЖЕ ПРО ДОБРУЮ ВОЛШЕБНИЦУ И ЗЛУЮ КОЛДУНЬЮ

Всем тем, кто рискнул
победить одиночество…

* * *

…Было это не так уж давно, но и не то, чтобы недавно.

В одном небольшом городе жила-была женщина. Нельзя сказать, что она была очень молода, но и старой ее тоже никто не мог бы назвать. Скажем так: «Она достигла возраста расцвета женской красоты», и поставим точку в этом щекотливом вопросе.

Женщина жила в небольшом, но очень уютном домике. У нее была хорошая работа, которая ей нравилась, и которую она умела хорошо делать. Соседи по дому любили ее за легкий характер и веселый нрав. Коллеги по работе уважали за ум и порядочность. И те, и другие частенько заходили к ней в гости, чтобы поболтать за чашкой чая или чтобы посоветоваться по разным житейским вопросам (как мы уже сказали, женщина была не только умна, но и порядочна, а это немаловажно, когда хочешь посоветоваться по какому-нибудь житейскому вопросу).

Так что все у этой женщины в жизни было бы хорошо, если бы не одно обстоятельство – она жила совершенно одна. Так уж получилось.

Родители умерли. Старшие братья и сестры женились и вышли замуж, да и разъехались, кто куда. Только она одна никак не могла найти свою половину – жила в гордом одиночестве в своем уютном домике, и даже кошки или собаки у нее не было. В общем время шло, а она так и не могла найти своего мужчину или, как она говорила подругам, Мужчину Своей Мечты.

И не то, чтобы она избегала мужского общества. Совсем даже наоборот! Рядом с ней часто можно было увидеть одного, двух, а то и трех достойных мужчин (мы забыли сказать, что женщина была не только умна и порядочна, но еще и красива). И иногда кто-нибудь из этих мужчин начинал все чаще и чаще провожать ее до дома после работы. И даже время от времени оставаться на ужин, а то и на завтрак. Или она иногда начинала все чаще и чаще захаживать к кому-нибудь из них в гости и покупать в соседнем магазинчике вечерний и утренний крем не по одному тюбику, как обычно, а по два. И в городе начинали поговаривать о скорой свадьбе (как вы уже поняли, в городе женщина пользовалась любовью и уважением, и все желали ей поскорее найти свое женское счастье). Но каждый раз случалось что-нибудь нескладное…

То мужчина начинал требовать от женщины, чтобы она вела себя так, а не иначе. А наша женщина была самостоятельной и не любила, когда ею командуют.

То отношения складывались какие-то скучные и бестолковые.

То отношения складывались замечательные, но внезапно заканчивались сами собой через две-три недели…

А женщина считала себя уже в возрасте. Тем более что все ее подруги уже вышли замуж, родили детей, и только у нее все оставалось по-прежнему.

«Такая у тебя судьба, — шутили подруги. Нельзя быть одновременно и умной, и красивой, и счастливой».

И женщина уже почти сама начала так думать и уже почти смирилась с тем, что ей так и суждено прожить свой век одной. «Может купить собаку или кошку?» — думала она. Но вдруг…

Вдруг (а в сказках часто что-нибудь случается вдруг), наша женщина встретила мужчину. Он тоже был молод, хотя и несколько старше ее. Тоже был красив, хотя, конечно, не настолько красив, как она. Был достаточно обеспечен.

Но все это было не главное. (В жизни женщины встречались мужчины и побогаче, и покрасивей, и даже помоложе…) Главное было в том, что едва увидев этого мужчину, женщина сразу же поняла, что это Он! И хотя, этот мужчина не совсем соответствовал образу Мужчины Ее Мечты (а в некоторых вопросах совсем не соответствовал), но это был Он, Он, Он! И женщина поняла, что это – Судьба. И мужчина тоже это понял (потому, что был он не только красивый и обеспеченный, но еще и умный).

В общем, несмотря на то, что они были такие разные, они полюбили друг друга.

…Отношения их развивались сложно, но в то же время им обоим было понятно, что это те сложности, к которым оба они стремились уже давно и к которым они оба уже давно готовы. Их начали все чаще и чаще видеть вместе, выходные они проводили либо у нее дома, либо у него, и в городе в очередной раз заговорили о свадьбе, но вдруг… (А, как вы помните, в сказках часто что-нибудь происходит вдруг. Так произошло и на этот раз!) …вдруг случилось то, что рано или поздно должно было случиться – женщина задумалась.

Такое иногда случается даже с очень умными женщинами и обычно приводит либо к чему-то очень хорошему, либо к чему-то очень плохому. К плохому, в прочем, это приводит гораздо чаще, поэтому не удивительно, что с нашей женщиной произошло именно так.

Вы спросите: «Почему?»

Кто знает? Может, потому, что у женщин лучше получается жить сердцем, чем умом? А может, почему-то еще? Что толку гадать. Оставим лучше этот вопрос философам и вернемся к нашей женщине…

Итак, женщина задумалась. Целыми днями одна и та же мысль крутилась у нее в голове: «Как же мне не потерять то счастье, которое я так неожиданно обрела?»

«Да, — думала женщина, — сейчас я его люблю, и он тоже меня любит. Но ведь мы такие разные. Будем ли мы любить друг друга после того, как мы начнем жить вместе?»

А дело шло именно к этому. Мужчина уже несколько раз заговаривал об их совместном будущем, да и ей самой надоело жить на два дома. В общем, пора было начинать жить одной семьей, но: «Я-то уверена в себе, а вот будет ли Он любить меня после того, как узнает со всех сторон?» — спрашивала себя женщина снова и снова.

А надо сказать, что женщина уже давно заметила, что в ней живут, по меньшей мере, три разных человека — три совершенно разные женщины.

Одна – веселая, общительная, всегда готовая прийти на помощь, всегда уверенная, что все в ее жизни хорошо, а будет еще лучше. В общем – замечательная женщина, даже можно сказать, Замечательная.

Вторая – стерва и самодурка. Иногда замкнутая и раздражительная, иногда истеричная и скандальная. И главное, смотрящая на все вокруг, в том числе и на окружающих ее мужчин, со скепсисом и пессимизмом. Одно слово – Стерва. И хотя такой наша женщина бывала не часто, но, чего скрывать, бывала и не раз.

И третья, скучная, невзрачная, ничем особенным не отличающаяся от большинства людей, и ни о чем таком особенном не задумывающаяся. Не хорошая и не плохая. В общем, обыкновенная. Так наша женщина ее и называла – Обыкновенная, так будем называть ее и мы.

Но то, что в нашей женщине жили три разных человека, было не самое страшное (с кем не бывает). Самое страшное было в том, что женщина никогда не знала, какой она станет в следующий момент и сколько времени пробудет в этом состоянии – одну минуту или несколько лет – бывало и так и так.

Вот об этом женщина и задумалась. «Ну, хорошо, — рассуждала она. Он меня любит. Но видит он меня только тогда, когда я Замечательная. Значит, и любит он меня Замечательную. Так? Так. Сейчас мы живем отдельно друг от друга, и если я вдруг на какое-то время стану Обыкновенной или Стервой, то какое-то время мы можем не встречаться. Так? Так. Но если мы будем жить вместе, то наверняка он увидит, что я бываю и Обыкновенной, и даже Стервой. Так? Так. А когда он увидит, что я бываю и Обыкновенной, и даже Стервой, то никто не знает, как он к этому отнесется, скорее всего, это ему не очень-то понравится, мне бы вот точно не понравилось. Так? Так! Значит с этим надо что-то делать!»

Конечно, женщина могла просто начать жить вместе с этим мужчиной, а там уже посмотреть, что из этого получится. Может особых проблем и не возникнет, а может их удастся легко разрешить. В конце концов, если все будет очень плохо, они всегда могут расстаться, но…

Женщине очень нравился этот мужчина и она не хотела его потерять. И к тому же она была уже в возрасте (по крайней мере, так считала она сама), и особого времени на эксперименты у нее уже не было (по крайней мере, так считали ее подруги). И женщина решила стать кузнецом своего счастья. Женщина, если вы помните, была весьма умная, и рассуждала всегда весьма здраво.

«Он любит меня Замечательную? — рассуждала она. Так? Так. Когда я Замечательная, то я его тоже люблю, и мы с ним прекрасно уживаемся. Так? Так. Значит, для того, чтобы все было хорошо, нужно сделать, чтобы я всегда была Замечательной, а Обыкновенной или, тем более, Стервой не была. Так? Так!»

Эта мысль показалась женщине очень заманчивой. «Никогда не быть ни скучной, ни скандальной, а всегда быть замечательной, всегда быть любящей и любимой. Просто великолепно! Но как же этого добиться? Как сделать так, чтобы я изменилась, словно по волшебству? По волшебству… По волшебству!»

И женщина решила прибегнуть к волшебству.

А надо вам сказать, что в городе, где жила наша женщина, волшебство было довольно обычным делом. В городе жили целых две волшебницы, и горожане часто прибегали к их услугам. Правда, волшебницей обычно называли только одну из них, а вторую чаще называли колдуньей или даже ведьмой. Но горожанам по большому счету было все равно. Они были людьми весьма практичными: «Не поможет волшебница, — поможет колдунья, не поможет колдунья, — поможет волшебница. В общем, как ни называй, лишь бы действовало, а две – завсегда лучше, чем одна». Да и в чем разница, толком не мог сказать никто. Тем более, поговаривали, что и волшебница, и колдунья в свое время учились у одного учителя и когда-то были даже лучшими подругами. Да и сейчас их частенько можно было увидеть вместе в каком-нибудь маленьком кафе за чашкой кофе с пирожными или в библиотеке над каким-нибудь древним фолиантом.

Вот к кому-нибудь из них и решила обратиться наша женщина со своей проблемой.

Волшебница жила ближе, и женщина пошла к ней.

—  Помоги мне, пожалуйста. Я полюбила мужчину и хочу жить с ним вместе, хочу жить долго и счастливо.
—  И как же тебе помочь?
—  Сделай так, чтобы я всегда была самой лучшей, какой я могу быть.
—  А ты действительно его любишь?
—  Да.
—  А он тебя?
—  И он меня тоже.
—  Что ж, если это действительно так, то через какое-то время совместной жизни, ты станешь самой лучшей, какой ты можешь быть, и причем без всякого волшебства.
—  Но это через какое-то время! А если за это какое-то время, он меня разлюбит? Что тогда?
—  Тогда он тебя и не любил. Потому что если человек любит другого только тогда, когда тот хороший, то это значит, что он его вообще не любит.
—  Но я не могу рисковать, мне очень нравится этот мужчина, к тому же я уже в возрасте. Пожалуйста, сделай так, чтобы я изменилась, чтобы я всегда была самой лучшей, какой я могу быть.
—  То о чем ты просишь, лучше всего сделает ваша любовь и, конечно же, ты сама.
—  Ну, хорошо, хорошо, я это сделаю, но пока этого еще не произошло, можешь ты сделать так, что бы я была лучшей, какой могу быть, хотя бы на какое-то время?
—  Могу, но не сделаю. И не проси.
—  Но почему?
—  А потому, что добра это никому не принесет, а я ведь добрая Волшебница, не забывай об этом.
—  Ну что ж, раз мне не может помочь добрая волшебница, то пусть поможет злая колдунья!

И женщина ушла, хлопнув дверью. Проходя мимо магазина, в витрине она увидела свое искаженное злостью и обидой лицо. «Ах, я превращаюсь в стерву! В Стерву! Надо скорее бежать к колдунье!» И она побежала со всех ног, а путь ведь был далеко не близкий.

Колдунья была дома и, судя по всему, ждала ее прихода. Женщина с порога бросилась к ней.

—  У меня очень важное дело.
—  Знаю и даже знаю какое.
—  А волшебница мне не захотела помочь.
—  Знаю и это.
—  А ты можешь мне помочь в моем деле?
—  Могу. Но знай, у каждой вещи есть своя цена. Готова ли ты ее заплатить?
—  А какая цена? Что я должна сделать, чтобы быть всегда самой лучшей, какой я могу быть?
—  Цена этого — десять лет твоей жизни. Готова ты заплатить такую цену или нет?

Женщина задумалась… В ее роду живут долго. Редко кто не доживает до семидесяти. И даже если ей осталось жить всего сорок лет, то, согласившись на условия колдуньи, она сможет прожить целых тридцать лет в любви и счастье с любимым человеком. Тридцать лет — это ведь очень много! И женщина решила – пусть будет так. (И не нам ее осуждать. Тот, кто знает, что такое холодные ночи в пустом доме, тот, кто знает, что такое боль разочарований и потерь, что такое неутоленное желание любить и быть любимым, поймет эту женщину.) Итак, она решилась.

—  Я согласна на твои условия. Что нужно сделать?
—  Ничего особенного. Дай прядь твоих волос и каплю крови. И через час снадобье будет готово.
—  А можно это сделать прямо сейчас?
—  Отчего же нельзя? Можно.
—  Это хорошо, — сказала женщина, отрезая прядь своих волос.

Затем, уколов булавкой палец, она выдавила каплю крови в подставленную колдуньей склянку, и уже через час держала в руках два пузырька – один красного стекла, а один синего.

—  На рассвете выпьешь сначала из красного пузырька, а через минуту из синего. И смотри, не перепутай. Поняла?
—  Поняла, поняла! Спасибо тебе большое. Ты мне так помогла, так помогла, не то что эта дура-волшебница, а еще говорят, что она добрая, а ты злая. А все оказывается наоборот.
—  Не болтай о том, в чем не разбираешься. Дело не в том, что одна из нас добрая, а другая злая. Просто у нас разные взгляды на магию. Я считаю, что человек имеет право на любой выбор в соответствие с принципом Свободы Воли, она считает по-другому. И не тебе судить, кто из нас прав. Так что забирай свои пузырьки и помни, что я тебе сказала: выпьешь на рассвете, сначала из красного, через минуту из синего, и, смотри, не перепутай.
—  Я помню, помню – женщина захлопотала, заворачивая пузырьки в носовой платок, чтобы, не дай бог, не разбить по дороге. – До свидания и еще раз тебе спасибо.

Запыхавшись, женщина прибежала домой. «Да, эта колдунья живет прямо у черта на рогах, намного дальше, чем волшебница. Ну да ладно, главное, она мне помогла, и теперь мы с моим любимым смело можем начинать жить вместе. Уже утром я стану самой замечательной на свете, и впереди будет целых тридцать лет счастливой жизни. А может быть и больше, ведь в нашем роду живут долго».

Такие сумбурные, но, несомненно, приятные мысли крутились у нее в голове, когда она выбирала платье и украшения к предстоящему свиданию со своим мужчиной. Сегодня она хотела быть особенно нарядной, ведь сегодня она скажет ему, что хочет жить с ним вместе, сегодня начнется новая полоса в ее жизни – счастливая полоса и, главное, что эта полоса никогда не кончится.

…А вечером они в первый раз поссорились. Поссорились из-за того, что не смогли решить, где они будут жить вместе – у него или у нее. У него было просторнее, зато у нее – уютней. От ее дома ему было дольше идти до работы, зато рядом был большой красивый парк, где они любили гулять…

И несмотря на то, что они провели эту ночь в одном доме (кстати, в его доме) и даже в одной постели, лучше бы они провели эту ночь врозь. Они лежали молча, отвернувшись друг от друга, и каждый делал вид, что спит, и каждый делал вид, что верит в то, что другой тоже спит, в общем – ужас, да и только.

—  Что с ней случилось? – Думал мужчина. – Раньше она никогда не кричала на меня, никогда не смотрела так презрительно и надменно. Как же так? Мы ведь собираемся жить вместе. Неужели так будет теперь всегда?
—  Это не я, это во мне проснулась Стерва, – думала женщина. – Как вовремя я сходила к колдунье, еще бы немного и все бы пропало, как это уже не раз случалось в моей жизни. До рассвета осталось уже немного. Нужно всего лишь еще несколько часов попритворяться спящей. Я ведь так хочу быть счастливой и так хочу, чтобы мой любимый тоже был счастливым. Еще несколько часов и я стану самой лучшей женщиной на свете. И мы будем любить друг друга и будем жить долго и счастливо…

Так они лежали, отвернувшись друг от друга, делали вид, что спят, и думали, думали, думали… Время текло бесконечно медленно, это была пытка для них обоих, но все когда-нибудь заканчивается – закончилась и эта ночь. Мужчина забылся тревожным сном. Женщина выглянула в окно – приближался рассвет.

—  Слава богу, — думала женщина, потихоньку выползая из-под одеяла. – Не жаль отдать десять лет жизни, лишь бы только знать, что этот кошмар никогда больше не повторится.

Она прокралась на кухню. Несмотря на сумрак за окном, было видно, что ночь закончилась, и наступает утро.

—  Самая ужасная ночь моей жизни, — думала женщина, — как хорошо, что она наконец-то позади, и как хорошо, что она никогда больше не повторится.

Женщина достала из сумочки пузырьки (конечно же, она взяла их с собой), сначала выпила все до капли из красного пузырька, а через минуту из синего. «Ну и вкус! Хоть бы старая карга сахару туда положила!» Поймав себя на этой мысли, женщина негромко рассмеялась: «А, это ты, дорогая моя Стерва. Прощай. Тебе осталось жить во мне считанные минуты. И больше мы с тобой никогда не встретимся».

Женщина потихоньку вернулась в постель. «Сегодня выходной день и мы можем поспать подольше» — подумала она. «А завтра утром мы помиримся, и все будет замечательно, все будет замечательно…» И с этой мыслью женщина уснула. Она спала, и наверное ей снилось что-то очень хорошее, потому что на ее лице то и дело появлялась улыбка – то мечтательная, то озорная, то умиротворенная. Спал и мужчина. И тоже улыбался во сне. Они спали обнявшись, и словно не было в их жизни этого вечера и этой ночи.

…Пробуждение было ужасным.

—  Ты что, не видишь, что я еще сплю?! Ты всю ночь дрых, как чурбан, а я даже глаз не могла сомкнуть, так мне было плохо! Не трогай меня! – кричала женщина, натягивая на себя одеяло.

Мужчина, который толком еще не проснулся, так и опешил.

—  Я не собирался тебя будить, дорогая. Извини, пожалуйста, наверное я задел тебя случайно. Ты, спи, спи, а я, пожалуй, схожу по делам, приду где-нибудь к обеду или может чуть позже.

Он быстро собрался и ушел, полный сомнений и тревожных раздумий, а женщина лежала, накрывшись одеялом с головой, и в ее душе все холодело от ужасной мысли. «Неужели я перепутала пузырьки? Неужели я перепутала пузырьки?» — бормотала она одну и те же фразу, зажимая рот рукой, как будто это могло ей как-то помочь.

Да! Она действительно перепутала пузырьки. Может, это покажется вам странным, но в сумраке синий и красный цвета выглядят почти одинаково – темно-серыми, только чуть-чуть разных оттенков. Поэтому неудивительно, что, проведя бессонную ночь, да еще переволновавшись, женщина перепутала пузырьки. И вместо того, чтобы стать самой лучшей, какой она может быть, она стала самой худшей – злой, раздражительной, никому не верящей…

—  И это навсегда, — думала женщина. И за это я отдала десять лет своей жизни? Десять лет!

Она было разрыдалась, но быстро взяла себя в руки.

—  Слезами делу не поможешь, нужно что-то делать! (Женщина, как вы поняли, была не только умной и красивой, но еще и решительной.)

—  Волшебство можно исправить только волшебством, – решила она. — Может еще не поздно что-нибудь сделать, и может даже удастся все исправить до прихода моего любимого.

Наспех одевшись, она стремглав помчалась к дому колдуньи, но по дороге передумала: «Волшебница живет ближе, чем колдунья. Дурой лишний раз выглядеть тоже не хочется. Попробую, пожалуй, зайти сначала к волшебнице. Снимать злые чары – это точно ее работа».

Волшебница ждала ее у порога в свой дом.

—  Проходи.
—  Я была у колдуньи, и она…
—  Я все знаю. Она дала тебе снадобье, и ты перепутала пузырьки.
—  Да! Да! Прошу тебя, помоги мне! Помоги мне, пожалуйста. Сделай так, чтобы все стало хотя бы по-прежнему!
—  По-прежнему? Что ж, это возможно. Ты все еще любишь своего мужчину?
—  Да.
—  А он тебя?
—  Думаю, что да. Он ведь не выгнал меня из своего дома, хотя я вела себя утром просто безобразно. Так что думаю, что любит.
—  Ну, что ж, это хорошо. Если он тебя любит, то будет любить и такой, какой ты стала. А любовь, знаешь ли, творит чудеса. Та что, если вы действительно любите друг друга, то через некоторое время это колдовство рассеется, и ты снова станешь прежней, причем без моей помощи.
—  А если колдовство не рассеется? Или рассеется, но через восемь или через девять лет? А если он не выдержит? Я бы вот точно не выдержала. Нет, я пойду к колдунье, и пусть я буду выглядеть последней дурой, но зато, может быть мне удастся все исправить.
И она прибежала к колдунье.
—  Можешь помочь?
—  А что ты хочешь?
—  Стать хотя бы такой, какой была раньше. А лучше все-таки стать, как я хотела – самой лучшей, какой могу быть. На этот раз я уже не перепутаю пузырьки, обещаю. Скажи мне, это возможно?
—  Возможно все. Но помнишь? Все имеет свою цену. Готова ли ты ее заплатить на этот раз? Ведь для того, чтобы стать такой, как раньше, нужно снова отдать десять лет своей жизни. А чтобы стать самой лучшей – еще десять лет.

Женщина задумалась. «Предположим жить мне еще сорок лет. Десять лет я уже отдала, остается тридцать. Если стать такой, какой я была раньше, то останется двадцать. А если стать самой лучшей, какой я могу быть, то останется всего десять». Эти подсчеты женщине не понравились.

—  А нельзя сделать как-нибудь по-другому?
—  Например?
—  Ну, как-нибудь так, чтобы мне не пришлось отдавать еще двадцать лет жизни. Когда же тогда жить? Ведь мы хотели жить не только счастливо, но еще и долго. Может есть какие-нибудь другие варианты?
—  Другие варианты есть всегда. Можно сделать так, что ты останешься такой какая ты есть сейчас, а твой мужчина будет видеть тебя такой, какой ему бы хотелось. Но я бы тебе не советовала. Добра это никому не принесет.
—  Да, что вы все, сговорились что ли?! Одна про добро, другая про добро. У тебя же принципы – ты же сама говорила, что человек имеет право на любой выбор! Поздно теперь идти на попятный. Так что, давай, говори про цену, говори, что нужно сделать, и не трать свое и мое время!
—  Хорошо, но я тебя предупредила. Итак, цена твоей просьбы – десять лет жизни твоего мужчины. Для снадобья нужны прядь его волос и капля его крови.
—  А кровь с бритвы и волосы с расчески подойдут? (Женщина была не только решительна, но и практична.)
—  Подойдут.
—  А пить нужно мне или ему?
—  Пить нужно ему.
—  А пузырька будет опять два?
—  Пузырек будет один.
—  А пить нужно будет снова на рассвете?
—  Пить можно в любое время.
—  А долго готовится снадобье?
—  Не больше часа.
—  Тогда я могу успеть.

И женщина бросилась обратно в дом мужчины, пока он еще не вернулся. Она взяла несколько волосков с его расчески, соскребла немного засохшей крови с его бритвы, принесла все это колдунье и уже через час с небольшим хлопотала у плиты, готовя обед. (А мы забыли добавить, что наша женщина вдобавок ко всем своим достоинствам была еще и замечательной хозяйкой.) Так что, когда мужчина вернулся домой, его встретили аппетитные запахи, красиво сервированный стол и снадобье, растворенное в бокале вина.

(Может быть, вы скажете, что она не имела права распоряжаться его жизнью. Скажете, что она была обязана рассказать ему обо всем. А сами-то вы обо всем рассказываете своим близким? И не распоряжаетесь ли вы их жизнью, когда вольно или невольно портите им настроение, обманываете их ожидания, заставляете себя ждать? Тем более, что женщина действовала из самых лучших побуждений. Она ведь знала, что оба они хотят жить вместе, хотят жить долго и счастливо. И она была уверена, что мужчина сам отдал бы десять лет своей жизни в этой ситуации, если бы она ему обо всем рассказала. В общем она сделала свой выбор, и, поверьте, легким он не был.) Так что…

…Мужчина съел обед, выпил вино, а после кофе вдруг понял, что перед ним самая лучшая женщина, о какой он только мог мечтать. А когда она с радостью согласилась жить с ним в его доме, он был просто вне себя от счастья. И был день, и был вечер, и была ночь, и был следующий день, а мужчина все продолжал радоваться, как все замечательно у них складывается.

Складывалось все действительно замечательно – женщина делала все, как ему нравилось, не ругалась, когда он приходил с работы за полночь, не ворчала, когда он забывал помыть за собой посуду. В общем не жизнь, а мечта!

Но время от времени у нашего мужчины возникало ощущение, что все происходящее с ним – сон. И только изредка этот сон слегка развеивается. И тогда у него внезапно возникали мысли, что он совсем не знает, что на самом деле делается внутри его женщины, когда она ему улыбается или соглашается с его мнением по какому-нибудь вопросу. В такие минуты ему казалось, что он видит боль и тоску на дне ее улыбающихся глаз, но на все его вопросы она отвечала только одно: «Все хорошо, милый. Все хорошо».

«Да разве может быть все всегда хорошо?» — думал он тогда. «Не могут отношения между мужчиной и женщиной складываться настолько гладко!» (Мужчина, если вы помните, был умный. А кроме того, у него был богатый жизненный опыт, и о сложностях в отношениях между мужчинами и женщинами он знал не понаслышке. И естественно, отсутствие этих сложностей его настораживало). «Прямо колдовство какое-то» — думал он. «Вроде все хорошо, а такая тоска иногда берет, и чем дальше – тем сильнее».

Несколько раз мужчина собирался поговорить на эту тему с женщиной, но все как-то не складывалось. Так что, неудивительно, что через некоторое время он решил посоветоваться со знающим человеком и в один прекрасный день постучал в дверь Доброй Волшебницы.

—  Добрый день. У меня проблема. И это касается женщины, с которой я живу. Мне кажется, что меня околдовали, и то, как я ее вижу, не соответствует действительности.
—  Да, Вы правы. Вы видите не то, что происходит с вашей женщиной на самом деле, а то, как это хотелось бы видеть вам.
—  Мне это не нравиться. Я не чувствую удовлетворения от таких отношений. Можете ли Вы мне помочь? Я хочу видеть то, что с ней происходит в действительности, даже если это будет и не совсем то, к чему я уже привык.
—  А Вы ее любите?
—  Мне кажется, да.
—  А она Вас?
—  Безусловно.
—  В таком случае, все в порядке. Через какое-то время колдовство рассеется. Ведь Вы уже начали чувствовать, что что-то не так. А это значит, что чары уже слабеют. Так что, продолжайте любить друг друга и не теряйте надежду, что все будет хорошо.
—  Но ведь это так мучительно – чувствовать обман и знать, что ничего нельзя сделать. А ведь моей любимой должно быть еще тяжелее, чем мне. Нет, я не могу ждать. Не могу мучаться сам, а тем более знать, что моя любимая тоже мучается. Я пойду к колдунье, колдовство – это по ее части, надеюсь, что она-то мне сможет помочь.

И он пришел к колдунье.

—  Меня околдовали.
—  Я знаю.
—  Вы можете снять эти чары?
—  Могу, но у каждой вещи есть своя цена.
—  Мне это известно, ведь я уже не первый год живу в этом Мире. Так что, скажите, пожалуйста, какова эта цена?
—  Десять лет Вашей жизни, несколько Ваших волос и капля Вашей крови.
—  Результат гарантирован?
—  На сто процентов.
—  Тогда мне это подходит.
—  А Вы уверенны, что готовы увидеть реальность? Уверены, что сможете жить со своей женщиной после того, как увидите ее без маски?
—  Да, уверен. Я все взвесил и готов ко всему. Вот волосы, вот кровь. Когда мне зайти за лекарством?
—  Через час.

И через час мужчина получил два пузырька со снадобьем и инструкцию по их применению. Мужчина тщательно изучил инструкцию, с тем, чтобы ничего не перепутать. На закате он выпил снадобье из синего пузырька, через минуту из красного – точно так, как было сказано в инструкции (мужчина – есть мужчина), и со спокойной душой лег спать. А проснувшись наутро, обнаружил, что завтраком его кормить никто не собирается. А когда он намекнул, что проголодался, то в ответ услышал: «Продукты в холодильнике, и не забудь помыть посуду. Я тебе не домработница – вечно за тобой грязь возить. А не нравится, можешь катиться к своей мамочке – она готова до конца жизни тебе сопли вытирать».

И женщина ушла на работу, громко хлопнув дверью. «Лекарство подействовало» — несколько растерянно подумал мужчина. «Но подействовало как-то странно. Может нужно немного подождать?» И мужчина начал ждать, когда женщина вернется с работы. Не будем вдаваться в подробности, что принесло мужчине ее возвращение. (Вы ведь понимаете, что исчезновение второго колдовства, сделало заметным действие первого – того, в результате которого женщина сделалась самой плохой, какой она могла быть. Так что, вы можете представить себе этот вечер.) Это был ад. А потом была ночь, и это тоже был ад. И было утро. И день, и снова ночь. В общем, через несколько дней мужчина был абсолютно уверен, что его женщину тоже кто-то околдовал. «Ведь когда мы начали встречаться, она не была такой» — думал он. «Конечно, у нас не все было гладко, но такого ужаса никогда не было. Это же просто кошмар какой-то. Такое впечатление, что она делает мне все назло. Конечно хорошо, что она теперь такая искренняя и открытая, но долго так жить нельзя. А расстаться я с ней тоже не могу. Ведь я ее люблю, и она говорит, что тоже любит меня, и почему-то я ей верю. Так что, нужно что-то делать. И если удалось снять колдовство с меня, то есть вероятность, что удастся снять колдовство и с нее. И хорошо бы поскорее».

Несмотря на то, что мужчина очень хотел разобраться со своей проблемой поскорее, он все-таки решил зайти сначала к волшебнице. «Информация никогда не бывает лишней, к тому же, может в этот раз поможет волшебница. А то у колдуньи цены какие-то непомерные» — думал он, направляясь к дому волшебницы.

Войдя в дом и получив подтверждение своим опасениям по поводу чар, мужчина сразу же заявил, что любит свою женщину, так же, как и она его. Он также сказал, что понимает, что любовь непременно снимет чары через какое-то время. Вот только времени этого нет, потому что еще немного и он сойдет с ума, или в их доме кто-нибудь кого-нибудь убьет. В общем, он сделал все, что мог и раз добрая волшебница не может ему помочь, то ему придется идти к злой колдунье. А волшебнице должно быть стыдно.

И мужчина пошел к колдунье.

Колдунья встретила его неприветливо.

—  Чем могу быть полезна на этот раз? – сухо спросила она.
—  Эээ… Проблема у меня, — замялся мужчина. Все та же. Семейная. Ваше прошлое лекарство, конечно, помогло. Но не совсем. Мне бы еще одно. На этот раз женское. И если можно подешевле.
—  Дешевле не держим. Цена все та же. Для женского лекарства — десять лет жизни женщины, ее кровь и волосы.
—  Любая кровь? – застеснялся мужчина.
—  Любая, — несколько смягчилась колдунья.
—  Я согласен.

…И уже через несколько дней женщина снова стала такой, какой она была в начале их знакомства. Иногда доброй, а иногда злой, иногда грустной, а иногда веселой. В общем — разной. И оказалось, что в ней живут не две или три разных женщины, а значительно больше: четыре, пять, шесть… И самое главное, выяснилось, что и ей, и ее мужчине это нравится.

И им обоим стало ясно, что два даже совсем не идеальных человека могут быть по-настоящему счастливы, если они действительно любят друг друга. И более того, это стало ясно всему городу.

Так что, когда было официально объявлено об их свадьбе, никто даже не удивился. Всеобщие радость и одобрение – так можно одной фразой описать отношение горожан к этому событию.

—  Они прямо созданы друг для друга!
—  Такую пару еще поискать.
—  И чего это они так долго тянули?

Такие или примерно такие высказывания звучали повсеместно. Был назначен день свадьбы. Сшито подвенечное платье и свадебный костюм. Всем жителям города были разосланы именные приглашения, и все приглашенные ответили согласием.

И только два человека ответили отказом, сославшись на важные дела – это были Добрая Волшебница и Злая Колдунья. Две старинных подруги. Две вечные соперницы. Единственные, кто во всем городе знал, что через час после свадьбы оба молодожена погибнут под копытами взбесившихся лошадей из свадебного кортежа.

А если этого не произойдет, то обвалится мост, и горная река унесет свадебную карету, и весь город два дня будет безуспешно искать тела молодых.

Или молния ударит в свадебную процессию, и все отделаются испугом, кроме молодоженов, которых похоронят в одной могиле, и весь город два дня и две ночи будет оплакивать их ужасную смерть.

Или случится что-нибудь еще, не менее нелепое и трагическое. И с этим ничего уже нельзя поделать, будь ты хоть трижды волшебницей или четырежды колдуньей.

Потому, что есть всеобщие законы, которые не может изменить никто.

Потому, что всего двадцать лет, два месяца, два дня и два часа суждено было прожить этой женщине и этому мужчине со дня их встречи.

Потому, что двадцать лет они уже растратили, расплачиваясь за свою трусость и глупость, а два месяца, два дня и два часа истекут сразу же после свадьбы.

И сидя в маленьком кафе, Волшебница и Колдунья пили свой вечный кофе с пирожными и вели свой вечный спор про жизнь.

Они спорили про свободу воли и про силу предопределенности, про человеческую любовь и про человеческую ненависть, про глупость и ум, про трусость и отвагу. Это был их вечный спор — спор, в котором никогда не было и никогда не будет победителя. Потому, что ответы на эти вопросы каждый человек всегда дает себе сам, будь он хоть колдун, хоть волшебник.

Дает в силу своей предопределенности и, одновременно, в силу своей свободы воли, в силу своего ума и в силу своей глупости, в силу своей любви и своей ненависти, своей трусости и своей отваги.

Ибо есть в человеке все, что есть в этом Мире, поскольку создан человек по образу и подобию божьему, и выбирает он свой путь всегда сам, а магия этот выбор может только облегчить или затруднить…

…Как это и произошло с героями нашей сказки.

Сказки про женщину и мужчину, а также про добрую волшебницу и злую колдунью.

* * *

Август 2003 года, Крым, Азовское море, бухта Коровья

ДОМАШНЕЕ ТВОРЧЕСТВО. ТОСТ

Некоторое время назад один мой знакомый начал критиковать меня за то, что я продвигаю в массы плоды моего домашнего творчества. Причем, критиковать не впрямую, а так, вскользь. Типа: «Так каждый может, я бы тоже мог, но творчество – это Творчество, Творчество должно быть о-го-го каким, а не так-себе-не-очень-как, а Домашнее творчество – это и вовсе не Творчество, и вообще, лучше пусть каждый занимается своим делом».

Я, был не очень согласен, но не стал спорить, а вместо этого занялся творчеством. В результате чего сотворил вот такой тост.

* * *

ТОСТ

Почти у всех людей в их жизни был период «домашнего творчества», период, когда они что-то создавали у себя «на дому». Создавали что-то, что наполняло их душу эмоциями, будило их разум, побуждало их к действию.

Это ЧТО-ТО могло быть музыкой, стихами, песнями, рассказами, сказками, картинами, уникальной мебелью, экзотическими нарядами, прическами, украшениями, детскими игрушками или экибаной… Не важно! Главное, что это ЧТО-ТО им самим нравилось и иногда даже очень. И это ЧТО-ТО можно было бы смело назвать творчеством без стыдливой приставки «домашнее», но… было как-то неловко.

Показать это ЧТО-ТО другим людям им все же хотелось. Но… что-то их останавливало.

Может они боялись, что люди не оценят их создания, и это принесет им боль.

Может, сравнивали свои опусы с творениями гениев.
— Зачем людям наше творчество, если за всю историю человечества создано столько шедевров? – думали они.

А может еще что-то… Не важно. Главное, что их творения оставались достоянием их одних, в крайнем случае – их и их близких.

А в это время другие люди, набравшись смелости (наглости???) представляли на суд общества свои опусы, которые они сами смело (нагло???) называли и творчеством, и даже искусством, хотя творили их тоже на дому, как говорится, «на коленке». Причем зачастую их творения были слабее тех, которые создавали люди, творившие «для себя».

Естественно, адептам «домашнего творчества» было обидно. И у них был выбор: либо рискнуть и тоже выпустить свои творения в свет; либо признать, что для искусства необходимо кроме таланта еще и смелость (наглость???), а у них ее нет. Но это требовало смелости и честности.

Более легким был вариант признать себя нравственными и совестливыми людьми, в отличие от этих наглецов, которые ставят себя наравне с гениями. После чего свое желание показать другим людям свое творчество (которое не творчество) спрятать в дальний ящик. Туда же спрятать и свои творения – чтобы не расстраиваться. И больше ничем таким не заниматься. А то одно расстройство.

А наглецы (по крайней мере, некоторые из них) со временем вдруг неожиданно резко прибавляли в уровне. А иногда даже создавали что-то гениальное. И, похоже, не малую роль в этом играло то, что они «подставлялись» под суд общественности. Подставлялись и под похвалу, и под критику. Иногда получали дельные советы. Иногда бред (по крайней мере, с их точки зрения). Но в любом случае, они получали массу всяких переживаний, что являлось импульсом к дальнейшей жизни и к дальнейшему творчеству. И вообще! Все гении когда-то начинали с домашнего творчества. Просто не все их произведения этого периода сохранились.

Так что давайте выпьем за ДОМАШНЕЕ ТВОРЧЕСТВО, которое не боится стать ПРОСТО ТВОРЧЕСТВОМ, в надежде превратиться в ТВОРЧЕСТВО ГЕНИАЛЬНОЕ.

В общем, за нас – за гениев!!!

ПЕСНИ ПОД ГИТАРУ ВСЛУХ ИЛИ КОЕ-ЧТО ПРО ИСКУССТВО И ТВОРЧЕСТВО

Один мудрый человек сказал, что всех людей, исходя из того, как они смотрят кукольное представление, можно разделить на три типа.
Первые – это простые, в чем-то даже недалекие люди. Они искренне верят, что на сцене все происходит «на самом деле».
Это наивность.
Вторые – понимают, что на сцене играют куклы, и в усмешке кривят губы, гордясь своим пониманием.
Это цинизм.
А третьи понимают, что на сцене куклы и, тем не менее, искренне переживают все повороты сюжета.
Это мудрость.

С песнями под гитару такая же история…

ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА…

Мне было 8 лет, когда я обнаружил, что у моих родителей есть магнитофон. С этого момента учиться я стал заметно хуже, зато гулять на улице стал значительно меньше. Я слушал Музыку.

На круглых бабинах были пленки с «бардами» и «блатными» песнями. Пленки все время рвались, и их нужно было склеивать уксусом. Долгое время запах уксуса был для меня запахом Музыки. Потом появился проигрыватель «Мелодия» и пластинки с Высоцким и Окуджавой. А потом во дворе поставили беседку, и мы вечерами ходили слушать, как старшие ребята поют под гитару.

Через пару лет мне попался песенник, в котором было несколько известных мне песен. И я узнал, что песни состоят из стихов. Не сразу, но я смирился с этим фактом. Но в то, что стихи бывают вообще без музыки, я поверил только к шестому классу, да и то с большой неохотой. (К стихам я вернулся уже потом, когда начал писать их сам).

Потом был небольшой перерыв на пубертатный период, который принес с собой «Битлз» и «Дип пёрпл», спекулянтов пластинками в магазине ГУМ, первые бары и первые дискотеки. Так что моя вторая встреча с «песнями под гитару» произошла лет в 17-18, когда я познакомился с ребятами из КСП – клуба самодеятельной песни. Они не только пели песни, они их СОЧИНЯЛИ!!! Для меня это была фантастика.

КСП — КЛУБ САМОДЕЯТЕЛЬНОЙ ПЕСНИ

Московский КСП тогда состоял из «кустов» — сообществ по территориальному или институтскому признаку. Мне повезло – судьба столкнула меня с самым скандальным (а также с самым пьющим), но с самым творческим (и с самым поющим) московским кустом – с кустом «Разгуляй». Как они пели! И что было приятно, половину песен я уже знал, а остальные запоминал на полувздохе. Но была одна проблема, точнее две.

Первая проблема – я не умел играть на гитаре. (Как-то попробовал, но это оказалось запредельно трудно, и я бросил.) И поэтому, чтобы услышать какую-нибудь свою любимую песню, мне приходилось отлавливать какого-нибудь певца-гитариста и долго его уламывать:

—  Слушай, давай споем «Мы с тобой давно уже не те»?
—  Да ну, надоело уже!
—  Ну, а вот эту «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…»
—  Да, отстань, ты!

…Но это было, так сказать, полбеды. Главная беда была в том, что сам петь я не умел. По крайней мере, как я тогда считал (кто-то, видимо, мне это очень убедительно доказал, а я искренне в это поверил). И долгие годы по этому поводу тихо страдал.

Помню, как я тихонечко спрашивал Надю Исаеву: «А можно я буду негромко подпевать?» Надя, которая, как я позже понял, пела еще хуже, чем я, величественно роняла: «Можно, но только негромко». Я был счастлив.

А потом, уже после армии я решил освоить гитару. Намерение мое было непоколебимо. Моими друзьями для меня была выбрана, куплена и настроена моя первая «ленинградка» — гитара ленинградской фабрики музыкальных инструментов (она и сейчас жива, несмотря на пять ремонтов и семь переездов).

Первым моим учителем стал ныне покойный Колька Бобров. Раз в неделю я вызывал его к себе в гости, чтобы он настроил мне гитару и показал какой-нибудь новый аккорд. Я был упорен. И быстро превзошел своего учителя. И мной занялся Саша Сургучев. В детстве он пел в хоре и играл на скрипке. Он научил меня «всему нужному для того, чтобы петь под гитару» кроме «перебора». «Перебор» у меня не шел. Зато «бой» получался хорошо. Петь на людях я, правда, еще не мог. Но дома в одиночестве уже потихоньку пробовал – мурлыкал себе под нос то, что мне нравилось.

А потом, не помню с чего, мы с Ольгой Кругловой (моей приятельницей из наших разгуляйских девчонок — авторитетной исполнительницей многих моих любимых песен – она умела и перебором) пошли заниматься к Грише Розенштоку – признанному гитаристу и певцу. По воскресеньям мы брали свои гитары и ехали к нему на квартиру куда-то толи в Беляево, толи в Новогиреево. Не помню, чему я у Гриши научился, но за одно я ему благодарен на всю жизнь – он внедрил мне в голову одну мысль, которая повлияла не только на мои занятия музыкой. «Нужно заниматься классикой» – говорил Розеншток. «Научишься играть классику, сможешь сыграть все, что захочешь». С этого начался мой «классический» период.

КЛАССИЧЕСКАЯ ГИТАРА

Все гитарные курсы в районе я обошел (и превзошел) за неполных три месяца. Я сменил струны с метала на нейлон, выучил нотную запись и освоил прием «барэ». На слетах авторской песни на меня стали смотреть с подозрением.

Но я не остановился на достигнутом. Откуда-то я узнал про Заочный Народный Университет Искусств (знаменитый ЗНУИ), где на музыкальном отделении была специализация гитары. Я подал документы, оплатил почтовым переводом объявленную мне (не маленькую по тем временам) сумму, и был зачислен на годичный курс. Мне прислали стопку методических материалов, грампластинку «как нужно играть», и я приступил.

Это была суровая школа. За месяц мне нужно было разучить и сделать письменно штук 30 заданий, записать часть из них на магнитофон и прислать все это педагогу. Правда, начиная со второго месяца, я начал ездить к педагогу лично. Педагогом был Николай Геннадиевич Кирьянов – как в последствии выяснилось, ученик знаменитого Иванова-Крамского и автор всех тех пособий, по которым я занимался (одобрено Министерством культуры, тираж 3000 экземпляров, цена 25 копеек).
Кирьянов был строг, а я был старателен. Неудивительно, что мы подружились. Я жаждал его одобрения и трудился, не покладая рук. Я делал все упражнения, я писал, какой лад на какой струне каким пальцем нужно зажать, а каким пальцем дернуть, чтобы это было правильно, я играл одновременно с его пластинкой, добиваясь одинаковости звучания.

Естественно, что про песни я временно забыл. Во время всех походов и всех дней рождений я сидел в одиночестве со своей гитарой и играл гаммы и упражнения. Приятели и друзья довольно быстро перестали смотреть на меня с подозрением и начали смотреть с неодобрением. Впрочем, вскоре они стали смотреть с жалостью, а через какое-то время перестали смотреть вообще.
Мне было все равно. Я играл МУЗЫКУ!

Естественно, что ЗНУИ я окончил на «отлично». Причем, выяснилось, что за последние двадцать лет это был второй случай. (Первый был в середине 70-х годов, когда какой-то скрипач попал в тюрьму на большой срок и, решив освоить гитару, поступил в ЗНУИ, как и я.)

Я был горд вдвойне. И немедленно записался на курс по аккомпанементу на гитаре. В результате чего приятели стали с ностальгией вспоминать те времена, когда я играл гаммы.

Потому что теперь я начал петь!

ПЕСНИ ВСЛУХ

Петь я начал «по нотам». Слушать это, как я, в общем-то, догадывался и сам, было довольно мучительно. Петь, честно говоря, тоже. Но я не унывал. А для того, чтобы петь лучше, пошел в знаменитую гитарную студию Саши Евстигнеева в МИСИСе (Московском институте стали и сплавов). Там учили петь и играть «красиво». Мы ходили туда заниматься вместе с моей будущей женой Мариночкой Кузнецовой, с которой мы познакомились, естественно, на песенном слете. Голоса у нас были не очень сильные, особенно у меня, а в дуэте петь было вроде как не страшно (мне казалось, что если я ошибусь, это будет не так заметно, ей, наверное, тоже так казалось). Мы разучивали разные песни, дома у меня репетировали, демонстрировали их Евстигнееву, а потом в лесу исполняли их дуэтом. Популярность наша быстро росла. Свадьба была не за горами.

Правда, Маринка (как женщина и как выпускница музыкальной школы по классу виолончели) пела лучше меня. Но я свято помнил завет Розенштока: «Освоишь классику, все остальное сможешь делать легко». И я пошел в студию классического вокала в том же МИСИСе. Руководила студией Надежда Андреевна – настоящее классическое меццо-сопрано! Профессиональная певица. Блестящий педагог. Мудрая женщина. И вообще! В свои 60 лет она преподавала в трех местах, периодически выступала в концертах и еще занималась ушу. Как-то раз она мне сказала: «Андрюша! Што ж Вы выбираете себе все минорный рэпэртуар? Смотрите не возьмите себе в жоны эмоционально вялую дэвушку. Вам будет трудно таким двоим». Надежда Андреевна, я Вас не послушался. Но все равно, спасибо за совет. Спасибо и за те три песни и две арии, которые я смог под Вашим руководством выучить и даже спеть в концерте (с настоящим микрофоном!).

В общем, с помощью ЗНУИ, Надежды Андреевны и нашего с Маринкой дуэта я начал подозревать, что петь я в принципе могу. Но до прорыва было еще очень далеко. Нужно было попасть на семинар к Золотову и там запеть «от души» на пять часов подряд и на 200 человек народу. Нужно было развестись с Маринкой и оказаться в ситуации, когда дуэта уже нет, хочешь петь – пей сам. Нужно было выступить пару раз с «большой» сцены и заслужить одобрение признанных «зубров» авторской песни.

Но это было позже. А тогда я хотел продолжать заниматься классикой.

…И СНОВА КЛАССИКА

Я почему-то пошел в ДК ЗИЛ. Педагог (молодой выпускник музыкального училища) посмотрел, как я играю, выслушал мой гордый рассказ про ЗНУИ, тяжело вздохнул и сказал: «Это все, конечно, хорошо…. Но если хочешь играть – нужно ставить руки». И показал упражнение – сидеть и дергать одним пальцем одну струну.

И я начал дергать одним пальцем одну струну. И смотреть в зеркале, правильно ли я это делаю. И слушать, как это звучит. И что характерно, мне это понравилось. (Струн на шестиструнной гитаре – шесть, пальцев на правой руке – четыре, пять минут на каждый палец помножить на четыре пальца и шесть струн – получается два часа каждый день.) Но, как я сказал, мне нравилось. А когда мой педагог разрешил мне дергать струну не одним пальцем, а двумя, то стало мне вообще — счастье. Я делал все то, что задавал педагог, и немного добавлял «от себя». Я придумывал всякие упражнения. Ночами сидел и переписывал ноты. Перекладывал для гитары всякие песни.

В общем, через год моя молодая жена разлюбила музыку (и немного меня). Зато мой педагог предложил мне поработать с новичками — я с радостью согласился. Особенно было приятно, когда мои кспшные знакомые приходили ко мне «подучиться». Естественно, я продолжал заниматься и сам. И заниматься серьезно. Через полтора года я купил себе гитару за 1000 долларов старыми деньгами. А через два года мой педагог уехал в Америку, и я встал перед выбором: поступать в Музыкальное училище или в Институт физкультуры. Я выбрал институт физкультуры, о чем ни разу не пожалел. А на гитаре продолжал играть и петь «под настроение», но все меньше и меньше. Зато все лучше и лучше. И последние десять лет мой репертуар состоял из одной песни и одного музыкального произведения. Мне хватало.

НАЧАЛО ПЕСЕННОГО ТВОРЧЕСТВА

Хотя была еще одна песня, которую я тоже пел довольно долго. Думаю потому, что написал я ее сам, правда, не на свои стихи. Это была «Песня энтов» на стихи Толкиена в переводе Гриншпуна из моего любимого «Властелина колец». Песня написалась как-то сама собой, в трудный для меня жизненный период, связанный с неразделенной влюбленностью. Точнее, разделенной, но из каких-то высших соображений объявленной «неперспективной». Я страдал. Песня мне помогла. Этот опыт запомнился.

И вот через десять лет после «Песни энтов» в похожей по настроению ситуации (жизнь казалось страшно тяжелой, при этом еще и бессмысленной) я читал книжку Макса Фрая «Книга огненных страниц». Депрессивный сюжет был усилен ключевым стихотворением, после которого мне захотелось немедленно пойти и повесится. Но я не стал этого делать. Ведь я был уже опытный искатель истины. К тому же у меня был опыт написания песни в схожей ситуации. И я решил «сублимировать свою депрессивную энергию в творчество». И появилась моя вторая песня. А депрессию, что характерно, как рукой сняло.

А еще через полгода мне нужно было поздравлять своих таэквондистских учеников, родившихся в марте-апреле. А их было трое, а денег у меня не было. И я решил написать им стихотворение. А надо сказать, что стихи я уже начал потихоньку пописывать.

ПРО СТИХИ

Первое свое стихотворение я написал на тренинге Сережи Всехсвятского по его заданию. Всехсвятский объявил дзенскую практику: нарисовать рисунок тушью и написать стихотворение на тему своего текущего состояния.

У меня получилось следующее:

Ночь расколола мир.
Молчит Мир.
Ждет

Не знаю, насколько оно получилось «дзенским» (и насколько стихотворением), но мне понравилось.

Приехав с тренинга домой, я решил проверить, «закрепилась ли сидха». Сидя в ванне с горячей водой, я попробовал сочинить что-нибудь еще (естественно, по принципу «что вижу, о том пою»). Получилось еще одно «а-ля хокку»:

В ванне горячей моей
Кувшинками в черном пруду
Пены клочки скользят.

Могу! Решил я. И когда через год уже на другом тренинге нам дали аналогичное задание, у меня родилось аж целых три стихотворения. Поскольку в тот момент я был опять безнадежно влюблен, все три были про любовь.

* * *

О, эта ночь!
Как женщина коварна.
И эта женщина,
Коварная, как ночь…

* * *

Из чего состоит музыка?
Из звуков и из пауз.
Что же тогда состоит
Из встреч и из разлук?

* * *

Осенний сад.
Устала ждать свеча.
Молчит калитка…

Рифмы в этих стихах, правда, еще не было, но размер и настроение кое-где присутствовали.
Но прорывом в моем стихотворчестве стали два события.
Первое – это задание для поступления в Школу Игратехников.

Эпизод №1

Школа Игратехников – это школа современного дзен, для поступления в которую нужно сдавать экзамены. Естественно, задания обычно подбирают или сложные, или неприятные, или непривычные для поступающих. А чаще и сложные, и неприятные, и непривычные одновременно.

А надо сказать, что я уже три раза поступал и все три раза с треском проваливался. Потом я сделал двухлетний перерыв, сформировал намерение, и снова подал документы на поступление. Два экзамена я сдал с ходу, оставался последний. И вот я с трепетом пришел к мастеру школы за заданием. «Ну, вот тебе задание — говорит мастер — напиши оду в 108 строк, воспевающую Прожиг». (А Прожиг — это такая дыхательная, совершенно не романтическая практика, заключающаяся в задержках дыхания с одновременной концентрацией на пламени свечи. Причем делать ее нужно каждый день: утром – с подъема и вечером – перед сном. А очень не хочется.) «Причем ода – добавил Мастер — должна быть написана гомеровским гекзаметром». А до конца экзаменационного срока остается неделя. А Гомера я не перечитывал давно.

Но намерение – страшная штука! Я начал писать. Первые четыре строчки дались с трудом.

Оду свою посвящаю воителям Духа,
Тем, что решили достичь совершенства Земного.
И рассказать им хочу я о практике чудной,
Что рождена и живет в Игратехников Школе.

Дальше было легче. Я действовал так: придумывал, о каком аспекте этой дивной практики я хочу поведать людям, и облекал это в поэтическую форму. Неожиданно, я начал получать удовольствие — процесс меня захватил. Особенно мне самому понравилось последняя строфа:

Время словам и делам чередуется мерно.
К практике милой спешу я с намереньем твердым.
Выбор мой сделан, и Истины светом осиян,
Утром и вечером Прожиг творю вдохновенно!

Представьте мой ужас, когда выяснилось, что это не гекзаметр, а пятистопный ямб. Но экзамен был зачтен, что сформировало у меня позитивное отношение к стихотворчеству. А в совокупности с полученным опытом это привело ко второму эпизоду моего прорыва в поэты.

Эпизод № 2

Я сдавал очередной экзамен в школе. Это был экзамен на инструкторскую степень по современным дыхательным психотехникам, а именно – по холотропному дыханию. Кто не знает, холотроп — это сверхактивное и сверхглубокое дыхание, посредством которого можно попадать в необычные состояния сознания. И вот, сдавая этот экзамен, дыша изо всех сил, я сначала успешно пережил свое рождение, потом зачатие, а потом попал в какие-то степи, где скакал на неоседланном коне со страшной скоростью. И в такт этой бешеной скачки у меня стали возникать строчки: «Движенье – это жизнь, а жизнь движенье».

В итоге родилось мое первое стихотворение «в рифму», и я понял, что «могу». Стихотворение я назвал «Движение». Оно мне, кстати, помогало потом, и не раз, когда я застревал в своем продвижении к какой-нибудь великой цели.

Стихотворение такое:

ДВИЖЕНИЕ

Движенье — это жизнь, а жизнь — движенье.
Теченье вод, планет и звезд круженье.
И шум ветров, и отблески костров,
И тетивы упругой натяженье.

Движенье — это жизнь, а жизнь — движенье.
Извечное земли преображенье.
Цветов и трав веселый буйный нрав,
Древесных соков вешнее броженье.

Движенье — это жизнь, а жизнь — движенье.
Скольженье мысли, воли напряженье.
Огонь любви, бушующий в крови
И истине бесстрастное служенье.

Движенье — это жизнь, а жизнь — движенье.
Неистовое вечное сраженье.
Борьба с судьбой, борьба с самим собой!
Триумф победы, горечь пораженья…
Движенье — это жизнь, а жизнь — движенье.
И как награда – сути постиженье.
Иду.
Бегу.
Лечу.
Стремлюсь.
Борюсь!
Порой ползу, порой на крыльях мчусь.
И ни победа, и ни пораженье
Не остановят моего движенья.

ПЕРВАЯ ПЕСНЯ НА СВОИ СТИХИ

И вот будучи уже подготовлен, как говорится, семьей и школой, я решил написать стихотворение в подарок своим ученикам. Я, как сейчас помню, почему-то переживал к ним сильное чувство благодарности, одновременно какие-то процессы у меня шли с моим вечным другом-врагом Таней Гинзбург, и я написал стихотворение «Попутчик».

ПОПУТЧИК

Я каждый раз, в дорогу собираясь,
Чтоб трудный путь осилить до конца,
Найти себе попутчика стараюсь
Не дурака, не труса, не лжеца.

В дороге может всякое случиться…
И в жизни тоже, жизнь – ведь тот же Путь!
Но стоит на Пути остановиться,
Сначала опускаются ресницы,
Потом прилечь охота — поясница!
А там, глядишь, и сон десятый снится.
И вот уже ни охнуть, ни вздохнуть.

Но друг поможет в трудную минуту —
Не даст мне на себя махнуть рукой.
«Ты – спросит – ничего не перепутал?
Не рановато будет на покой?»

…И я, кряхтя, нагнусь за рюкзаком.
И снова в путь с попутчиком вдвоем.
И каждый раз, в дорогу собираясь,
Найти себе попутчика стараюсь.

Я каждый раз, в дорогу собираясь,
Найти себе попутчика стараюсь!

Но как стихотворение оно мне не очень понравилось, поэтому я решил сделать из него песню. И сделал. И получилась моя первая песня на мои собственные стихи. А потом вторая. А потом третья…

И гитару я снова полюбил. Даже по просьбе приятельницы начал заниматься с ее двумя детьми.

И теперь раз в полгода у меня стабильно рождается по песне, а то и по две. На сегодня набралось уже восемь штук. Хочу вот выпустить диск. Немного волнуюсь по этому поводу…

И ЧТО МНЕ ЭТО ДАЕТ?

Что же мне дает мое песенно-поэтическое творчество?

Хороший вопрос – я думал его и не раз. И вследствие долгих размышлений пришел к выводу, что творчество, в частности, стихи и песни, выполняют в моей жизни три важные для меня функции.

Во-первых, это возможность канализировать эмоции, которые слишком интенсивны для моего текущего уровня осознанности. Так сказать, хороший способ использовать энергию в мирных целях.
Во-вторых, творчество отражают содержание моего подсознания — я, как в зеркале, могу видеть, что же живет в глубине меня.

Помню, у нас с женой была годовщина свадьбы. И вот я задумался, что ей подарить, с этого съехал на вопрос, как отметить, и в итоге поймал себя на мыслях, а какие у нас с ней отношения вообще? Вот как я к ней отношусь? Вопрос, согласитесь, непростой. Единственно, что пришло мне на ум, что неплохо мы с ней живем, даже можно сказать, хорошо. Да, замечательно просто живем! И из этой фразы как бы само собой стала рождаться мелодия и складываться остальные строчки. И получилась песня, благодаря которой я понял, как же я действительно отношусь к собственной жене. (Выяснилось, кстати, как не странно, что люблю. Для нее тоже был приятный сюрприз.Ведь я, как любой нормальный мужчина, не бросаюсь налево и направо фразами «Я тебя люблю». «Жить без тебя не могу». И т.д. И может быть если бы не песня, то так бы и не узнал сам, что ее люблю. И до нее этот факт бы не донес.) А песня получилась такая:

СИТЦЕВАЯ СВАДЬБА

И поскольку мы с тобой вдвоем
Замечательно вполне живем,
Может позже будет все не так,
Может наперекосяк?

Но, покуда мы с тобой вдвоем
Замечательно вполне живем,
То позволь тебе сказать сейчас
Будто в первый раз,

Что я тебя люблю, как никогда,
Я никого на свете не любил,
И быть хочу с тобою я всегда.
Прости, что раньше этого не говорил…

Но, поскольку мы с тобой вдвоем,
Замечательно вполне живем,
То позволь тебе сказать сейчас
Что, похоже, в этот раз

Я нашел свою мечту в тебе.
Ты одна теперь в моей судьбе.
И с тобою я готов пройти
Все дороги, все пути.

Ведь я тебя люблю, как никогда,
Я никого на свете не любил,
И быть хочу с тобою я всегда.
Прости, что раньше этого не говорил…

Я нашел свою мечту в тебе.
Ты одна теперь в моей судьбе.
И с тобою я готов пройти
Все дороги, все пути.

Ведь я нашел свою мечту в тебе.
И ты одна теперь в моей судьбе.
И не случайно мы с тобой вдвоем
Замечательно живем.

Еще я понял, что, по крайней мере, для меня самого, стихи и песни — это своего рода аккумуляция энергии «на будущее». В сказках и в фантастике аналогом выступают заклинания, подвешенные «на кончиках пальцев». Оказалось, что и в жизни это тоже работает!

Помню, был у меня очень сложный и тяжелый проект, рассчитанный на месяц. И вот на восьмой день чувствую, что больше не могу – сил никаких нет. И тогда, памятуя о своем опыте, я в качестве помощи самому себе написал песню «Герой», благодаря которой смог этот проект осуществить, а песня осталась и до сих пор помогает мне в тяжелую минуту.

ГЕРОЙ

1
Когда уперся лбом в преграду,
Когда готов пойти ко дну,
Когда восьмые сутки кряду
Ведешь жестокую войну,

Войну не с кем-то, а с собою,
И сил уже почти что нет,
Приходит мысль: «А вот герою
Легко живется на войне!

И если был бы я героем,
То было б легче на войне».

2
Но быть героем неохота!
Героем быть – не песни петь.
С утра до вечера работа,
А вот зарплата – так себе.

Да и до пенсии герою
Дожить не каждому дано,
Возьмем, к примеру, ту же Трою…
И это вовсе не смешно!

Когда звучит команда «К бою!»,
То это вовсе не смешно.

3
Но мне назад дороги нету!
Войска выходят на заре.
И вероятно в битве этой
Мне не придется постареть…

Но все же утром перед боем
(И пусть герои не в цене!)
Я выбираю быть героем
На этой маленькой войне.

Идет война, и быть героем
Я выбираю в той войне!

Итак, подводя итог, мне мое творчество: 1) позволяет в экологичной форме сбрасывать излишки энергии, 2) помогает лучше понять себя и 3) является способом запасания энергии «на черный день».

Но это все для меня – для автора. А что мое творчество может дать другим людям? И, соответственно, что может дать мне творчество других людей. И зачем вообще искусство нужно людям?

Вопрос кажется смешным и даже глупым, но я задал его ряду людей и, причем, не самых глупых. И, поверьте, мало, кто смог ответить что-нибудь внятное.

ТАК В ЧЕМ ЖЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ИСКУССТВА?

Наверное, ответы на этот вопрос могут быть самые разные. Мой ответ был такой:

Искусство помогает людям научиться воспринимать и чувствовать Мир, причем делать это с разных сторон (музыка – через слух, живопись – через зрение и т.д.).

Мир напрямую воспринимать и чувствовать тяжело. Для этого нужно быть равным Миру, нужно быть творцом или хотя бы со-творцом. А искусство воспринимать все-таки легче. Искусство — это посредник между человеком и Миром, оно является зеркалом, является своеобразным увеличительным стеклом. И, таким образом, для человека, решившего развиваться, искусство может выполнять функцию тренажера — тренажера внимательности, чувствительности, восприимчивости. Потому что искусство (как хороший тренажер) позволяет дозировать нагрузку. Позволяет идти от простого – к сложному. От грубого – к тонкому. Позволяет развиваться.

С другой же стороны, пока человек не научился воспринимать Мир напрямую, а в позитивных переживаниях потребность у него остается, искусство может стать для него своеобразным «детским питанием». И окрепнув на этом «детском питании», человек в какой-то момент «вырастает» и начинает воспринимать Мир уже без посредников, воспринимать напрямую — во всем богатстве и разнообразии.

А еще искусство выполняет функцию «знаков Мира» для тупых. Кто читал Кастанеду, тот помнит тезис про то, что Мир каждую секунду дает человеку подсказки: «Как жить?», «Что делать?», «Куда идти?»

И для тех, кто пока не слышит (не видит, не чувствует) этих подсказок, искусство может стать таким своеобразным путеводителем — «Налево пойдешь — …».

И в этих трех моментах, с моей точки зрения, и заключен главный смысл искусства. Искусство «учит», искусство «кормит», искусство «направляет». А поскольку все люди разные, то «учебники», «пища» и «указатели» им требуются тоже разные. И быть может мои «песни под гитару» тоже кому-нибудь да пригодятся.

Но для меня, честно говоря, это будет не главное. Главное – это само творчество. «Но, сам процесс…». И, думаю, коллеги-творцы в этом со мной согласятся. Я, конечно, буду рад, если мои «продукты» окажутся способны «учить», «кормить» и «вести» других людей. Потому что в этом случае они (мои творческие продукты) будут подарками для этого Мира. И когда-нибудь Мир может их мне даже и вернет. И может быть даже и с лихвой.

Но это будет уже бонус.

Хотя я от него и не окажусь.

25 мая 2006 г.